Я бы хотел обратить Ваше внимание на истоки христианства Руси, как религиозно-культурный символ объединения различных этносов Киевского государства.
Христианство на Руси – это уникальный феномен сакрализации и единства, важнейшую роль в котором сыграл князь Владимир Святой «Красное солнышко» (нередко – Креститель). Об этом феномене и об историческом значении личности князя Владимира для Древней Руси, её экономико-политического становления я бы хотел поведать.
В правление Рюриковича Владимира, сына Святослава и внука Игоря, произошло Крещение Руси. Христианство стало государственной религией Древнерусского государства. Вокруг этого события существует много мифов, как и вокруг самого князя Владимира. Многое до нас просто не дошло, многое умалчивается, и это полностью вписывается в общую картину оборванной русской истории. Для того, чтобы прояснить обстоятельства Крещения, необходимо ответить на вопрос: какова же была дохристианская вера наших предков, которую принято называть языческой? Современные последователи этой веры именуют себя «родноверами» или «ведистами».
Есть даже и оригинальная трактовка язычества как «православия», от слов – «правильно славить» или «славить Правь» – высший духовный уровень бытия. Но это, конечно, именно что новодел, в Древней Руси подобных названий не прослеживается. Вообще за современным неоязычеством не стоит какой-либо живой традиции. Так, в частности, не существует единой посвятительной цепи, которая шла бы от священнослужителей. Не существует и священных текстов – одна лишь реконструкция на базе христианских же письменных источников (летописей, поучений против язычества и т.д.), а также фольклора. При всём при том, многие неоязычники яростью набрасываются на Православие, заявляя о тысячелетии духовной нищеты. Тем самым наносится удар по русской истории, по самой русскости, защитниками коей они себя объявляют.
Я хотел бы заметить, что Древней Руси (Гардарика – «страна городов») был присущ высокий уровень развития городской культуры. В IX веке восточные славяне – уличи, имели 318 городов, бужане – 231, волыняне – 70, северяне – 325. (анонимный «Баварский географ). Уже в ХI веке Киев, как крупнейший город, имел 400 церквей (немецкий хронист Титмар Мерзербургский). Речь идёт уже о периоде после Крещения, однако понятно, что такое обилие храмовых построек не могло возникнуть за несколько десятков лет. Нужен был длительный период, и само строительство не было бы возможным без наличия высокоразвитой городской цивилизации. Таким образом, предпринятая христианизация князя Владимира отражала суть культурного и религиозного объединения, посредством установления общей для всех веры (Как нам известно дохристианская Русь отдавала предпочтение поклонению «культу упырей» и различным стихийно-природным идолам громовержцам, одними из которых были: «Род» – время, период, «Сварог» – движение света, небо, «Перун» – балтийский Перкунас, огонь, молния и Велес – признанный бог волхвов, вера в которых сводилась к тождественному единобожию).
Однако русский грозовой символизм русской нации ничуть не исчез после христианизации, просто он очистился от всего паганистского, слишком натуралистического. Известно, что Владимир, ещё будучи язычником, затеял религиозную реформу, которая смогла бы продлить агонию язычества – ровно до начала дробления. Однако князь во́время отказался от своих реформаторских усилий, выступив в качестве «революционера». В отношении князя Владимира очень справедливо употреблён статус «князь», что с древнеславянского означает светлый земной хранитель устоя, а с балтийского «knez» переводится как священник. Владимир, как никто другой, ассоциировался с данными утверждениями и удачно подходил на роль народного крестителя. При его руководстве Русь начала стремительно двигаться по пути христианизации. Показательно, что этот князь стремился проводить политику дружественную христианской Византии, откуда и возникло русско-византийское союзничество на базе русско-византийских договоров.
Предыстория истоков христианизации.
Здесь очень важно отметить собственно геополитический аспект. Языческая Русь, начиная с Олега, предпочитает сближение с Византией – конфронтации с нею. В 945 или 946 году Ал-Масуди сообщал, что многие из «племён ал-Рус в настоящее время вошли в общность ал-Рум». Согласно ему, византийцы поместили русов в свои крепости – гарнизонами. Русь воевала в союзе с Византией против арабов – особенно здесь выделяется поход 960 года. Вместе с ромеями («Рум») русы ходили – на Крит в 911 – 912, 949 и 960 – 961 гг., в Лангобардию – в 934 году, к берегам южной Франции в 935 году, на Сицилию в 964 году и т.д.
Русь стремилась сблизиться с Византией, видя в ней державу во многом отличную от «кентумных» западных государств. К тому же, Византия рассматривалась как союзник против усиливающегося Хазарского каганата. Ну и, конечно же, русов привлекало восточное христианство – Православие, которое было чрезвычайно близко к славянскому единобожию. Были, конечно, и столкновения, которые, впрочем, нельзя интерпретировать как проявление русско-византийской вражды. Этот пример, как нельзя кстати, показывает истинные помыслы русских князей установить политико-дружественные отношения с великой восточной державой – Византией. Всё это вкупе указывает на благие намерения перенять религиозную доктрину, как метод установления политико-экономического и культурного порядка для Древней Руси.
Князь Владимир – византист.
Как известно письменные источники – это пропаганда, но пропагандой выражающей какие-то идейные устремления, могут быть и памятниками материальной культуры. Археологами найдены монеты времён правления князя Владимира, на которых князь изображён с византийскими царскими инсигниями – короной на голове и скипетром с крестом в правой руке. Совершенно очевидно, что Владимир Святой был убеждённым византистом в том плане, что ему были по нраву – восточное христианство (Православие) и ромейское единовластие.
Он хотел дружбы с Византией, но отлично осознавал, что любая дружба между разными государствами весьма условна и продуктивной может быть лишь при условии неукоснительной защиты своих национально-государственных интересов. Поэтому византист Владимир не был грекофилом, иначе он не «покушался» бы на священные византийские инсигнии. Князь считал, что Киевская Русь может и должна вести себя с Византией на равных, а русский каган-император вполне может претендовать на «византийскую» роль вождя православного мира – пусть и в будущем. И это следует считать его политическим завещанием, которое и было выполнено уже в эпоху Московской Руси.
Тут надо иметь в виду некую двойственность Византии. С одной стороны, она сильно отличалась от Запада, что во многом и обусловило её верность Православию отвергнутому европейцами. Отсюда – и близость русов и византийцев. С другой же стороны, Византия всё-таки была связана с Европой – западной кентумной античностью, что выразилось, в конечном итоге, в предательстве Православия и заключении Флорентийской унии с католиками.
Вот почему борьба за национальную независимость, против грекофилов – была, по сути, продолжением старой скифской борьбы с Западом и его упадническим влиянием. Эти национально-религиозные устремления русского князя Владимира не могли вызвать одобрения у византийцев и грекофилов. Возможно, именно поэтому в Повести временных лет он представлен довольно-таки неприглядно. Важнейшей задачей Владимира было обеспечение церковно-политической самостоятельности новой христианской Руси. Он не пошёл на поводу у могущественной грекофильской партии, хотя и не вступил в конфронтацию с Византией. При нём Русь получила весьма своеобразную церковную организацию.