Посвящается Владимиру Цезариевичу Черне
Автор: Фролов В.М.
Пролог
Во всём зале один. Ривера сохранял спокойствие. По темпераменту, по крови он был самым горячим, самым страстным из всех, но он закалился в волнениях, настолько больших, что эта бурная страсть толпы, нараставшая, как морские волны, для него была не чувствительнее легкого дуновения вечерней прохлады.
В семнадцатом раунде Дэнни привёл в исполнение свой замысел. Под тяжестью его удара Ривера согнулся. Руки его бессильно опустились. Он отпустил, шатаясь. Дэнни решил, что счастливый миг настал. Мальчишка был в его власти. Но Ривера этим маневром усыпил его бдительность и сам нанёс сокрушительный удар в челюсть. Дэнни упал. Три раза он пытался подняться, и три раза Ривера повторял этот удар. Никакой судья не посмел бы назвать его неправильным.
— Билл, Билл! — взмолился Келли, обращаясь к судье.
— Что я могу сделать? — в тон ему отвечал судья — Мне не к чему придраться.
Дэнни побитый, но решительный, всякий раз поднимался снова. Келли и другие сидевшие около самого ринга начали звать полицию, чтобы прекратить это избиение, хотя секунданты Дэнни, отказываясь принимать поражение, по-прежнему держали наготове полотенце. Ривера видел, как толстый полисмен неуклюже полез под канаты. Что это может значить? Сколько разных надувательств у этих гринго! Судья и полисмен одновременно добежали до Риверы в тот миг, когда он наносил последний удар. Нужды прекращать борьбу уже не было: Дэнни больше не поднялся.
— Считай! — хрипло крикнул Ривера.
Джек Лондон. Мексиканец
Покушение на Самаранча
Старый зеленый «Москвич» с боксерскими «лапами» за задним стеклом летит по ухабистой лесной дороге по направлению к Серову. Черня давит и давит на газ, выжимая из своей машины всё возможное. Сзади, поддерживая на весу забинтованную левую руку, полулежит бледный Костя Цзю. Сквозь толсто намотанный на кисть бинт проступает большое ярко-красное пятно. Он только пришёл в себя. На протяжении десяти километров был без сознания от потери крови и сидящий рядом Арсен Галустян поддерживал друга за плечи.
Накануне они торжественно прибыли на очередной сбор пионерско-комсомольского актива, который назывался «Прометей» и ежегодно собирался в пионерлагере «Зелёный огонёк». Костя обожает эту шумную «тусовку» среди сосен и уже четвертый август подряд резвится тут, как пацан. И не ездит без друзей. Арсен Галустян и Андрей Кондратьев — главные среди них. Росли вместе, знают его как облупленного, никто ни от кого секретов не держит, и не важно совсем, чемпион Костя или не чемпион. Друг он — это важнее.
Никто из них не паинька и сам по себе, а уж если «святая троица» собирается — точно жди больших событий. Все трое — боксеры, между прочим, повальное Серовское увлечение. Разве что хоккей может боксу в Серове составить конкуренцию. Арсен серьёзно занимается: взял «бронзу» на чемпионате России среди школьников. Высокий, гибкий, уветливый, сама пластика, само изящество. А Андрей — это Амбал. Кличка говорит сама за себя. Сто восемьдесят с хвостом сантиметров ростом и в центнер весом. Бычара. Тренируется исключительно для самозащиты. Снаружи — монстр, а внутри юморной и простецкий, как Рокки. Про Цзю-боксёра можно долго рассказывать, но важнее опять же то, что в кампании он — её душа и главный идеолог.
Любимое занятие в «Прометее» — самодеятельные спектакли. Они прикалываются и отрываются на них по полной, а публика то ржёт до упаду, то впадёт в молчаливый экстаз. Публика — это те самые парни и девчонки, что приехали в лагерь. Очень часто они настолько заводятся, что роли зрителей не выдерживают, прыгают к актёрам на сцену и тоже включаются в игру. В «Прометее» непринуждённая атмосфера? Это очень вежливо сказано! Такого понятия, как «ночь», например, здесь не существует в принципе.
Двадцатого августа представление было назначено на восемнадцать ноль-ноль. Отряд «Лидер», в который входила «святая троица», готовился инсценировать церемонию открытия XXIV летних Олимпийских Игр в столице Южной Кореи. Амбала назначили президентом Международного Олимпийского комитета Хуаном Антонио Самаранчем. Для солидности нацепили ему на нос Костины тёмные очки Отрядили в распоряжение трёх телохранителей, полагавшихся по штатному расписанию. А Костя с Арсеном и группой товарищей старательно входили в роль крутых мафиози.
Местом действия служила открытая площадка в центре лагеря: высокий деревянный подиум, огороженный сзади и по бокам толстенными стеклянными панелями, а рядом — вкопанные в землю скамеечки в шесть рядов. Театр под небом. Театр на траве среди птичьего щебета.
Задолго до начала шоу зрительный зал наполнился: приколы «святой троицы» пользовались бешенным успехом. Владимир Цезариевич тоже никогда их не пропускал. Он появился первым и выбрал место в самом центре четвёртого ряда. Сцена отсюда как на ладони.
Пробил урочный час и народу явился важный президент МОКа в сопровождении телохранителей. Представился, чтоб стало понятнее. Народ зааплодировал: воочию увидеть Самаранча — это событие. Президент дождался, пока шум стихнет, и приступил к своей торжественной речи, которую тут же на ходу сочинял. Его мускулистая свита зорко поглядывали по сторонам, обеспечивая шефу неприкосновенность… Проморгали! Бандюганы налетели стремительно и жестоко. Минута — и телохранители обезоружены. Их растащили в стороны и поставили «лицом к стене, руки за голову». Кося Цзю, даром что сам невысок, заграбастал сразу двоих великанов: одного охранника и самого Самаранча. Ткнул обоих в стену носом и стал обыскивать.
И вот тут упало одно из нижних стекол в левом углу сцены. Телохранитель так сильно опёрся на него, что оно вывалилось из крепления и сгрохотало вниз расколовшись на несколько частей. Какой идиот его так глупо закрепил — размышлять было некогда, потому что верхний кусок стеклянного ограждения, вмиг потерявший опору, тоже выпал из арматуры и полетел вниз.
Телохранитель инстинктивно отпрыгнул от стены и этим спас себе жизнь. А Амбал среагировать не успел. Он просто ничего не понял. Нож стеклянной гильотины метил ему в голову, и на то, чтобы понять, оставалось не больше секунды (об этих секундах ещё пойдёт дальше речь). В эти доли Цзю, как кошка, прыгнул вверх и оттолкнул стекло рукой. Повернувшись в полете, оно бузгнулось на сцену и взорвалось, как авиабомба, осыпав артистов мелкими осколками.
Не задело Самаранча. Он даже остался в своих очках… только без одной дужки. Эту дужку, срезанную будто бритвой, они потом общими усилиями найдут на полу среди битого стекла. И вот тогда придёт настоящий страх.
Костя осматривает левую руку. Основание мизинца распластано до кости. В разные стороны торчат рваные куски мяса. Он заправляет их на место, сжимает кулак и продолжает выступление, размазывая кровь из раны о живот под футболкой. А завершив роль, быстро отходит к краю и прыгает с подиума.
Тренер ловит:
— Покажи! Жди меня здесь!
Садясь в машину, Цзю уже не видит и не слышит.
***
— Вытирайте ноги, — говорит дежурный по травмпункту, оценив их пыльные кроссовки — Нет, лучше снимайте обувь. Натопчете мне здесь.
— Парню руку надо зашивать, а ты про обувь заладил! — Черня вместе с Галустяном поддерживает пошатывающегося Константина. — Быстрее можно?
— Подождите. Прилетели. Сначала скажите, где и при каких обстоятельствах…
— Ребята, поехали. Врачей здесь нет.
Всю дорогу до Серовской городской больницы тренер вполголоса матерится.
Цзю молчит, бессильно откинувшись на сиденье. Но теперь везёт: их встречает один из лучших хирургов Серова. Немедленный рентген. Кость не задета. Но сухожилие нужно сшивать, и чем быстрее, тем лучше.
Операция под общим наркозом, поэтому даже не понял, как долго она продолжалась. Просыпается только ночью. Почему-то нет подушки. Приснилось все? Шевелит левой рукой. Кисть плотно забинтована. Не приснилось. Боли нет. Засыпает снова. Уже до утра.
До Олимпиады остаётся 27 дней.