Россия вступила в третье тысячелетие в состоянии выбора вектора дальнейшего развития. Главным смыслом этой уходящей эпохи стало разрушение несущих конструкций, и начало общественной трансформации страны в сторону рыночной экономики и плюралистической демократии, того, что прочно ассоциируется в сознании современного человека с цивилизацией.
Строительство новой России столкнулось с целым рядом проблем и трудностей, о которых и не подозревали инициаторы реформ. Одной из них стало последовательное крушение двух систем идеологий – первоначальной тоталитарной коммунистической, а затем, с интервалом в несколько лет, – и либерально-западнической (причем взятой в ее крайнем атлантическом варианте).
Это привело к тяжелому и затяжному кризису в идейно-теоретической области. Попытки спешно сформулировать «национально-государственную идею» оказались малоуспешными. Все усилия создать идеологическую основу власти обернулись де¬вальвацией базовых ценностей в сознании россиян, выхолащиванием их сущности.
В последние годы продолжался поиски идеи, способной консолидировать общество и направить его на решение конструктивных, созидательных задач. В этом поиске многие общественно-политические силы и их лидеры стали активно опираться на ценности консервативной идеологии. Причем спектр этих сил оказался чрезвычайно широким — от сторонников левой коммунистической идеологии до праволиберальной.
Знакомая каждому триада ценностей «свобода – собственность – безопасность» требует истинно российской трактовки, так как традиции свободы и собственности и восприятие безопасности серьезно разнятся в отечественном и зарубежном сознании.
Подобные ценности в условиях российской политической реальности могут быть восприняты достаточно узким кругом людей, которые относят себя к «среднему классу». Власть же верховная, президентская, традиционно патриархальная, должна опираться на ценности, разделяемые подавляющим большинством населения.
Понимание этого продемонстрировано рядом ведущих лидеров, заявления которых выстроены в духе признания сильной государственности, единения нации, жесткого политического курса, наведения порядка и законности в стране и крайне мало ассоциируются с традиционным арсеналом праволиберальных западных идей.
Как учит история, общество и власть не могут обрести стабильность и устойчивость без базовой идеологии. Это наглядно подтверждает опыт развития форпостов современной цивилизации – стран Запада, США, Японии, а также успешно модернизирующихся новых индустриальных стран, Китая. Российской политической элите необходимо приложить все возможные усилия, чтобы преодолеть идеологический хаос в общественном сознании, негативные тенденции девальвации идейных ценностей.
Первым шагом на этом пути является основательное осмысление наследия политического консерватизма, его сущности и специфики и истолкование российскому из-бирателю актуальной консервативной доктрины. Именно это должно стать лейтмотивом президентской предвыборной кампании. Восприятие верховной исполнительной власти во многом иррационально. Приходится констатировать актуальность замечания Н. Карамзина: «У нас живое отеческое нетление».
Сложно воспринимаема российским обывателем формальная законность, слабо ассоциирующаяся в его сознании со справедливостью, истиной, скорее корректно говорить об устойчивом правовом нигилизме. Л. Тихомиров убедительно иллюстрировал это наблюдение русскими пословицами: «Закон, что дышло, куда повернешь, туда и вышло», «Закон, что паутина, шмель пролетит, а муха застрянет», «Что нам законы, коли судьи знакомы».
У В. Даля есть уникальное определение: «Власть – это право, сила и воля над чем-либо, свобода действий и распоряжений… Закон определяет власть каждого должностного лица, а верховная власть выше закона». Приходится констатировать, что и сегодня ресурс формальной законности и правопорядка в России не реализован.
Это убеждает в необходимости актуализировать поиски российской национально-государственной консолидирующей идеи для сплочения и единения нации. Причем осуществлять эти поиски требуется именно в консервативном поле.
Востребованность консерватизма следует усматривать прежде всего в том, что его базовой ценностью выступает устойчивость и стабильность общественной системы, преемственность и некатастрофичность развития, принципиальная нерушимость системообразующих факторов. Один из основоположников консервативной идеологии Э. Бёрк писал: «В основе нации лежит идея непрерывности, протяженности во времени, как, впрочем, и в пространстве…».
По его убеждению, стабильность развития предполагает поиск и нахождение компромиссов: «Можно всегда найти компромиссное решение и избежать альтернативы абсолютного разрушения или прозябания без всяких реформ». Российские консерваторы (В. Мещерский, М. Катков, Л. Тихомиров, И. Ильин) согласно высказывались за успокоение общества от передряг и потрясений, остужение мозгов и взвешенное определение своих дальнейших перспектив.
Реформы в консервативной доктрине вы¬ступают как ценность, но они должны про-водиться во изменение, обновление, совершенствование существующих общественных институтов и отношений, а не направляться на их разрушение. Цель реформ в понимании консерваторов – придание обществу необходимого динамизма, сохранение во времени базисных несущих конструкций, норм, общественных коммуникаций. Консервативная доктрина возвышается над групповыми и классовыми интересами, призывает проявлять «благоразумие в условиях социальных изменений без катастроф» (К. Манхейм).
Сущность консервативной модели реформаторства сформулирована в афоризме Civitas ut reformari posit conservetur, который можно перевести таким образом: «Общество, для того чтобы реформировать, нужно сохранить». Не случайно в старой России консерваторов называли одновременно охранителями. Думается, что и современная Россия чрезвычайно нуждается именно в охранителях, созидателях, а не только в реформаторах.
Консерватизм предполагает апеллирование к традициям, устоям общества, причем традициям историческим, национально-государственным, семейным и правовым, религиозным и нравственным. В этом и состоит залог непрерывности и преемственности развития, понимания общества и государства как партнерского соглашения, как живой корпорации. «Mos majores» – «нравы и обычаи предков» – непреходящая ценность консервативной идеи.
Значимы традиции консервативной мыс¬ли и для нашей страны. Они насчитывают не один десяток лет. Стоит прислушаться к пророчествам К. Победоносцева и И. Ильина, которые, опираясь на блестящее знание российской политической традиции, усматривали в ней специфику парламентской демократии и многопартийности и предупреждали о трудностях и проблемах транс¬формации России к демократическому обществу. Многое из этого наследия может и должно быть востребовано сегодня, многому придано актуальное звучание.
Продолжение в следующих выпусках