Афганистан. Последний бой Юрия Чечкова.

На правах рукописи

В.А. Киеня

После окончания в 1973 году 311-й школы военной контрразведки в городе Новосибирске я был направлен на службу в город Серов Свердловской области в должности оперуполномоченного Особого отдела КГБ СССР по Свердловскому гарнизону. Практически постоянно контактировал в Серове с городским отделом УКГБ при Совете Министров СССР по Свердловской области, там была ЗАС (засекречивающая связь). Был я поначалу неопытен во многих вопросах сложной оперативной деятельности, однако меня сразу тепло приняли в коллектив все без исключения офицеры и сотрудники горотдела. Городской отдел УКГБ стал для меня вторым домом, где всегда выслушают, поймут и помогут. Офицеры дружили семьями, всегда собирались на праздники, и государственные, и семейные. Начальником отдела был тогда подполковник Галашов Юрий Павлович. Майор Вадим Николаевич Крашенинников курировал железную дорогу. Остальные, как и я, были молодыми и «зелёными» младшими офицерами: Бакунин Юрий Николаевич, Деба Сергей Васильевич, Иванов Валерий Михайлович и Чечков Юрий Александрович.

Юру отличала мягкая интеллигентность, искренняя, солнечная доброжелательность и огромная тяга к иностранным языкам. Мы были молоды, физически здоровы и сильны, всегда готовы помочь друг другу. Дружили мужской крепкой дружбой. Потом судьба раскидала нас по Союзу…

О том, что Юра погиб в самом начале десятилетней Афганской войны, я узнал без подробностей в Воркуте, когда проходил службу уже на Крайнем Севере. Несколько раз потом и сам пытался попасть на эту войну, добился своего: в 1984-1985 годах служил старшим следователем Особого отдела КГБ СССР 40-й общевойсковой армии в Демократической Республике Афганистан; объехал и облетал его вдоль и поперёк; участвовал в боевых действиях; хорошо знал оперативную обстановку в стране и армии. Поэтому отчётливо представляю, что мог испытывать Юрий во время боевых операций. Чужая страна, незнакомый язык, обычаи, новые климатические условия, горы. Тяготы высокогорья дополняла жара, пыль и острый дефицит воды. Поначалу в Афганистане от инфекционных болезней погибало больше людей, чем в ходе боевых действий.

Родился Юрий Чечков 30 марта 1944 года в Свердловске (ныне Екатеринбурге) в семье рабочих. Русский. В 1958 году окончил 7 классов средней школы №103 города Свердловска, а в 1962 году – Свердловский строительный техникум. Работал мастером механизированной колонны в Енисейском районе Красноярского края. В 1963-1965 годах служил в войсках противовоздушной обороны (ПВО) страны.

После армии поработал слесарем-сборщиком на заводе «Электротяжмаш» в Свердловске, а потом поступил в Свердловский педагогический институт. В 1971 году, получив специальность «учитель иностранных языков (немецкого языка)», принял приглашение служить в Комитете государственной безопасности СССР. Cначала был оперуполномоченным в Серовском городском отделе Управления КГБ при Совете Министров СССР по Свердловской области, а с конца 1970-х годов – в КГБ Белорусской ССР по Брестской области.

Дважды проходил обучение на Курсах усовершенствования офицерского состава КГБ СССР (город Балашиха Московской области), был зачислен в резерв Первого главного управления КГБ СССР (разведка) для участия в спецоперациях за рубежом.

В Демократическую Республику Афганистан Юрий направлялся тоже дважды и оба раза в 1980 году. Служил в отряде специального назначения «Каскад-1» КГБ СССР. Исполнял советнические и инструкторские обязанности. Принимал участие в боевых операциях. Во время первой трёхмесячной командировки старший лейтенант Чечков Ю.А. при выполнении боевого задания спас роту, за что был награждён орденом Красной Звезды. Скорее всего, задание было секретным, так как в открытой печати никакой информации об этом не нашёл.

Вторым боевым орденом – Боевого Красного Знамени – Юра был награждён в том же 1980 году, но награждён уже посмертно^[1]. Погиб в 36 лет, вот такая короткая биография…

После ввода советского воинского контингента в 1979 году наши люди из желанных помощников и союзников народной власти Афганистана превратились в глазах многих афганцев в оккупантов. Уже в 1980-м году в СССР стало ясно, что открыто на Афганистан никто не собирается нападать: ни Пакистан, ни Иран, ни даже США, – и бороться придётся не с войсками этих государств, как думалось, а только с мятежными партизанскими отрядами, с моджахедами. Требовалось срочно создать систему военной разведки.  Большое внимание уделялось и пресечению деятельности за­падных спецслужб, которые в то время активно действовали в Афганистане.

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 18 июня 1980 года было принято решение о создании в рамках КГБ СССР оперативно-разведывательного боевого соединения «Каскад». Его мобильные отряды «Карпаты», «Кавказ», «Урал», «Тибет» и другие представляли серьёзную силу в борьбе с моджахедами, так как использовали тактику ведения «малых» войн, применяя партизан­ские и контрпартизанские методы борьбы. Они помогали афганцам создавать службу нелегальной разведки, которая действовала очень эффективно. Основной упор был сде­лан на агентурно-оперативную работу, а также на деморализацию вооруженных группировок мятежников, склонение их к прекраще­нию борьбы. Вот такой работой и занимался в Афганистане Юрий Чечков.

Сегодня о последнем бое Юрия Александровича Чечкова и его боевых товарищей написано немало: в книгах, газетах, в воспоминаниях сослуживцев. Правда, имеются неточности, противоречия и даже идиотские ляпы. Например, в YouTube с нарастающим удивлением, а потом и отвращением я посмотрел об этом бое более чем двухчасовой фильм-боевик. Сюжет не соответствует действительным событиям. Как в американских боевиках роботизированные спецназовцы беспрерывно стреляют длинными очередями из автоматов, крутятся во все стороны и ведут себя неадекватно. В Афгане даже после одиночного выстрела ночью в бою надо было срочно менять место, перекатываться в другое укрытие, чтобы не получить в следующую секунду вражескую пулю. Никаких десантников в бою в ущелье Шиваки не было, а были бойцы 181 мотострелкового полка.

Диалоги в этом «кино» убогие: о тушёнке, которую якобы надо добыть, о иностранном магнитофоне в кишлаке. К слову, нас там просто «закормили» говяжьей тушёнкой и гречневой кашей, дефицитной в Союзе. Больше десяти лет после возвращения из Афгана ни я, ни другие ветераны на дух не переносили запах гречки и тушёнки. Офицеры в бою не носили отличительных знаков, чтобы не стать мишенью снайпера, не суетились, не размахивали руками, как в этом «кино», и масса других несоответствий; но речь не об этом.

Прежде чем написать о Юре Чечкове, много дней и ночей посвятил я чтению материалов о том бое. Круглосуточно думал об этом, и сегодня, как и много лет назад, не могу заснуть, беспрерывно переживаю за наших бойцов. Ко мне вернулся «афганский синдром», который сломал мне психику тогда после Афганистана: долго не мог спать ночами от оглушительной тишины, не мог смотреть по телевизору передачи, где было насилие, сразу катились слёзы из глаз. Около года снился Афганистан, перелёты, воинские колонны, обстрелы, моменты, когда стреляли именно в меня. Самый большой страх был – не умереть от пули, гранатомета и подрыва на фугасе, что было постоянным явлением, к нему мы все привыкали и относились равнодушно.

Будучи следователем Особого отдела, я знал много секретной информации о происшествиях в войсках. Знал и о жесточайших зверствах, которые применяют «духи» к нашим. Отпиливают ноги, руки, головы связанным бойцам, долго издеваются перед тем, как убить. Самым страшным способом убийства «шурави» был «красный тюльпан» ‒ Продольными и поперечными разрезами надрезали кожу и снимали её кверху. Посыпали жертву солью и подвешивали за руки, сделав укол наркотика, чтобы жертва не умерла от болевого шока, а несколько суток до смерти испытывала адские муки. Больше всего на свете я боялся попасть в плен. Клал в «пистончик» (маленький карман брюк) патрон, чтобы успеть застрелиться в безвыходной ситуации. В кармане военной куртки всегда наготове была граната. Многие офицеры тогда в Афгане поступали так же…

Сегодня, если удаётся заснуть, преследует один и тот же сон: попал в засаду, отстреливаюсь, патроны кончились; рукопашная с молодым и ловким «духом» на краю пропасти; я цепляюсь за её край руками, ноги и тело висят; «дух», оскалившись, каблуком бьёт по пальцам моих рук; лечу в пропасть и страшно кричу, пугая криком своих домашних, потом просыпаюсь мокрый от пота и слабости…

Я до сих пор воюю по ночам.

Война никак не выйдет из меня…

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

По мнению многих, это была классическая душманская засада, которую можно и нужно было предусмотреть, чтобы избежать столь тяжёлых последствий. К огромному сожалению, афганский опыт это подтверждает, наши войска и в последующие годы периодически наступали на эти же самые грабли, вновь и вновь попадая в засады и теряя военнослужащих Советской Армии.

В октябре 1980 года в окрестностях Кабула проводи­лась операция в радиусе ста километров, в ходе которой осущест­влялись рейды по поиску и уничтожению отрядов моджахедов. Планировалось провести эту операцию в течение 20 суток с последующим возвратом частей и отрядов на постоянные базы дислокации^[2].

В восточном секторе окрестностей Кабула, недалеко от тюрьмы Пули-Чархи, действовала группа отряда «Урал» соединения КГБ СССР «Каскад». Вместе с контрразведчиками в рейд выдвинулись воины-стрелки 181 мотострелкового полка, офицеры МВД из отряда «Кобальт» и несколько афганцев из ХАДа (службы безопасности ДРА).

Позднее участники боя Александр Бахтин и Михаил Исаков рассказывали о том бое в ущелье Шиваки под Кабулом следующее:
Тёмным утром 20 октября две роты войскового батальона с приданными подразделеньями и спецназом, общим числом более 100 человек, медленно стали карабкаться вверх. Нужно было подняться из ущелья с высоты 1600 м. на 3400 м над уровнем моря. По сообщениям разведки в районе кишлака Шиваки дислоцировалась банда в 70-100 человек. Личный состав прошёл обучение в Пакистане и подчинялся Ахмад Шаху Масуду. Однако, учитывая то, что там проживало воинственное пуштунское племя шинвари, можно уверенно говорить о том, что отряд входил в группировку Исламской партии Афганистана Гульбеддина Хекматияра. Непосредственно душманами командовал полевой командир Ималуддин. Этот отряд отличался высокой боеспособностью и «вступал в открытые боестолкновения» с советскими войсками.

На плато батальон забрался, когда совсем рассвело. Первые бойцы батальона уже отдыхали на гребне и смотрели на спецназовцев, с трудом поднимавшихся в гору. Это хотя и были люди сильные, но все за 30 лет, а в горах нужна молодость. Их движение серьёзно затрудняли 11-килограммовые бронежилеты и каски. А молодые и сильные солдаты батальона находились в Афганистане уже 9 месяцев, постоянно участвовали в рейдовых операциях, поэтому передвигались по горам легче.

Батальон возглавлялся не комбатом, который в это время был в отпуске, а полковым майором и начальником штаба батальона капитаном Алиевым. Майор сразу же допустил ошибку, не оставив охрану у спуска. Один из спецназовцев высказал опасение о том, что тропу могут заминировать, что потом и произошло. Подстраховывая друг друга с флангов, подразделения шли по плато. Возле кишлака возникали небольшие перестрелки, но быстро стихали. Спецназовцы подавили пулемёт.

Скромные результаты операции и слабое сопротивление противника ввело армейское командование в заблуждение. Был сделан неправильный вывод, что банда окончательно покинула район. Среди всех наших военных наблюдалась общая утомлённость и расслабленность от трудного перехода и всё ещё очень жаркого солнца днём. Майор принял роковое решение возвращаться тем же путем. «Духи» уже ждали в засаде. Когда перед спуском батальон остановился на короткий отдых, душманы сидели всего в нескольких десятках метрах за камнями, но никто из наших этого не знал. Спецназовцы оказались сзади, потому что шли медленно, и солдаты роты начали их обгонять на спуске^[3].

Душманы не сразу напали на колонну. Им понадобилось время для занятия позиций, и они выждали, пока русские отойдут от гребня. Шквальный перекрёстный огонь и гранаты обрушились на арьергард колонны сразу с трёх сторон. Бронежилеты и каски защитили офицеров «Каскада» и «Кобальта», но только на время. Наши ответили огнём из всех видов имеющегося оружия, но перевес в силах и выигрышная позиция были у душманов. После мощного обстрела душманы пошли в атаку, спускаясь по той же тропе и ведя огонь. Мятежники сумели отсечь и окружить хвостовую часть войсковой группы, в которой находился и Юрий Чечков. Арьергард колонны попал в классическую засаду и медленно погибал под перекрёстным огнём сверху.

Шансов выжить, по словам уцелевших, практически не было. Те, кто бежали по тропе вниз, погибали первыми, залегшие среди камней дорого «продавали» свои жизни. Погибая один за другим, солдаты и офицеры задерживали душманов и не давали им возможности преследовать батальон, иначе потери были бы намного больше. Продвигавшиеся по тропе душманы добивали раненых, каждому был сделан контрольный выстрел в голову^[4].

Наши бойцы отстреливались до семи часов вечера, когда уже стало смеркаться. Установилась гнетущая тишина. А когда на горы опустилась тёмная южная ночь, тишину разорвал взрыв гранаты. Стрелком, длительное время в одиночку сдерживавшим продвижение душманов, был капитан милиции Михаил Исаков, офицер группы «Кобальт». Его спасло то, что при нём находился цинковый ящик с патронами, а потому он дал боевикам достойный отпор. Когда боеприпасы стали подходить к концу, Михаил оставил позицию на верхней террасе, ужом проскользнул между посеченными пулями валунами и затаился в одной из расщелин. Темнота скрыла его. Он не побежал вниз по простреливаемой тропе, а забился в эту расщелину в скале и из укрытия всю ночь вёл огонь, не давая душманам продвинуться по тропе вниз. Они стреляли по нему, бросали гранаты, а потом камни, но так и не смогли зацепить. Любая попытка их продвижения по тропе пресекалась огнём. Исаков не дал душманам добраться до тел погибших, лежащих рядом и ниже, и позволил батальону оторваться от преследования. Ночью несколько душманов с помощью верёвок и небольших лестниц попытались спуститься по скале на тропу ниже Исакова. Обнаружив их, капитан автоматным огнём одних уничтожил, других вынудил отступить. После этого душманы больше не пытались продвинуться по тропе^[5].

Он в одиночку продержался до подхода подкрепления, оно появилось только утром, когда уже забрезжил рассвет. До этого боя все звали Михаила Исакова «рыжим» за цвет волос, после боя он стал совсем седым. За проявленный героизм Михаил Иванович был представлен к званию Героя Советского Союза.

В этом последнем своем бою «каскадёры», как себя называли бойцы «Каскада», Юрий Чечков и Саша Пунтус, по словам очевидцев, были рядом, сражались отчаянно, ожесточённо, до последнего. Вели бой на главном направлении. При сдерживании душманов приняли огонь на себя. Проявили жертвенность, прикрывая собой отход бойцов всего отряда. В магазине автомата Пунтуса остался только один патрон. По оценке экспертов, в Сашу и Юру стреляли даже в мёртвых. Душманы успели снять с Пунтуса ботинки. Бо́льшего им не удалось, этого не позволил Михаил Исаев. У Александра с собой был секретный пистолет для бесшумной стрельбы, который он прикрыл своим боком, будучи смертельно раненным. Душманы не обнаружили его, и позже товарищи передали командиру пистолет в окровавленной кобуре. На телах Александра Пунтуса и Юры Чечкова, когда их нашли, насчитали по тридцать с лишним ран. Смерть они приняли мученическую. Добивали их душманы в упор.

Другие офицеры, соратники Чечкова и Пунтуса в этой группе, тоже сражались и погибли героически. Как погиб в группе «Кобальт» старший лейтенант милиции Русаков Пётр, наши узнали потом от раненых от взрыва гранаты пленных душманов. Пётр, пока у него оставались патроны, пытался вести прицельный огонь. Потом затих и лежал неподвижно, как убитый. К нему душманы подошли открыто, без опаски. Стоявший перед Петром душман ткнул его в грудь стволом автомата. Увидев, что русский открыл глаза, «дух» оскалился, повернулся вполоборота и прокричал в темноту. На этот зов стали выползать другие «духи», столпились вокруг Русакова, что-то живо обсуждали. Один, злорадствуя, наступил на простреленную ногу офицера. Было видно, как дикая боль пронзила всё тело раненого, и он содрогнулся. Русаков медленно повернул правую руку ладонью вверх и разжал пальцы, высвобождая рычаг запала ребристой гранаты «эфки». Чеку её он, видимо выдернул заранее. Прозвучал громкий взрыв гранаты^[6].

Младший сержант Советской Армии Макаров, будучи раненым и оставшись без патронов, вступил с «духами» в рукопашный бой, намотав на руку ремень. Ремень и пряжка – последнее оружие солдата. Его так и нашли с зажатым в руке ремнём.

Страшная смерть была у старшего лейтенанта Романа Жирина. Он единственный из всех имел офицерские знаки различия, поэтому над ним издевались особо. На место боя прибежали афганские женщины и дети из кишлака, они камнями добивали нашего замполита, несколько часов назад защищавшего их.

Утром 21 октября батальон снова пошёл в горы. Наверху по бойцам сделали несколько выстрелов, но в целом удалось беспрепятственно эвакуировать погибших.

Утром командир «Каскад-1» полковник А.И. Лазаренко посетил штаб расположенной под Кабулом воздушно-десантной дивизии, и её комдив доложил ему, что войсковой разведкой получены сведения о том, что в Шиваках душманы празднуют победу над русскими и устроили большой митинг. Комдив сказал, что дивизионы гаубиц и «Градов» готовы к акции возмездия. Шквальным огнём митинг душманов был стёрт с лица земли. Много лет спустя, вспоминая эту акцию, Лазаренко говорил: «Если бы сегодня пришлось принимать такое решение, я бы принял его без колебаний»^[7]

Все офицеры отрядов спецназначения «Кобальт» и «Каскад», участвовавшие в том бою, живые и павшие, были удостоены государственных наград.

Юрий Александрович Чечков похоронен на Гарнизонном кладбище в городе Брест (Беларусь). На момент гибели в этом городе проживала его семья – вдова, сын и дочь. Рядом с ним похоронен его боевой товарищ капитан Александр Пунтус. Рассказывали, что встречать тела своих геройски погибших земляков вышел практически весь Брест. Они это заслужили^[8].

В учебном корпусе Свердловского педагогического института (ныне – Уральский государственный педагогический университет; проспект Космонавтов, 26), в котором учился Юрий Александрович Чечков, установлена мемориальная доска^[9].

Из песни спецгруппы «Каскад КГБ СССР»:

Бой гремел в окрестностях Кабула,
Ночь сияла всплесками огня.
Не сломало нас и не согнуло,
Видно, люди крепче, чем броня.

Дипломаты мы не по призванию,
Нам милей, братишка, автомат,
Чёткие команды-приказания,
И в кармане парочка гранат.

Вспомним, товарищ, мы Афганистан,
Зарево пожарищ, горный океан.
Эти передряги жизни и войны
Вспомним на просторах мирной тишины.

Вспомни с тобою, как мы шли в ночи,
Как от нас бежали в горы басмачи,
Как загрохотал твой грозный АКС...
Вспомним, товарищ, вспомним, наконец![10]

Думаю, что молодое поколение нашей страны должно знать и помнить её сыновей, отдавших молодые жизни для защиты интересов Родины: Советского Союза и новой России. Было бы справедливым в нашем городе увековечить память о Юрие Александровиче Чечкове, назвав его именем одну из улиц в новом районе Екатеринбурга.

В.А. Киеня
Подполковник ФСБ России в отставке,
Член Союза писателей России
20 октября 2021 года
Город Екатеринбург